Цвет Армении – ренессанс или дефицит?

Новости Армении – NEWS.am продолжает проект «Армения глазами Арианы»: Ариана Каоили расскажет о своих многочисленных поездках в Армению, об опыте, полученном в ходе работы и проживания в стране, а также поделится своими впечатлениями:

Цвет Армении – ренессанс или дефицит?

Несколько месяцев назад я решилась пойти в место, которое казалось местом встречи тайного общества. Это было тихое место в подвальном помещении недалеко от Вернисажа, где Комитас, сурово глядя со стены, смотрел на то, как странные существа били ногами по деревянному полу, что было похоже на довоенное кабинетное заседание.

Все началось довольно невинно: склонив головы и держась за руки, как будто в молитве, люди стали скапливаться и двигаться наружу подобно тому, как полностью открывается роза. Разрастаясь в концентрические круги от центра комнаты и постепенно поглощая внешние края зала, грубое массовое движение становилось громче, жестче и быстрее с каждой минутой.

Когда мой друг посоветовал мне посетить этот «танцевальный зал, где учат армянским танцам», я ожидала увидеть обычные атрибуты танцевальной школы: чистые полированные полы, людей в балетных трико и фанатов фитнеса с хорошей осанкой. Ничего из этого не было: там были подростки в нормальных джинсах и футболках, с чем-то очень важным для того, чтобы выразить.

Этот необычный «урок танца» начался с чтения стихов, посвященных героям карабахской войны. За этим последовало устное провозглашение об атаке противника на «неправильную деревню», которая породила 27 генералов и 2 маршалов Армении во Второй мировой войне. Ведущий твердо заявил (это было подтверждено барабанным боем на заднем плане), что «войти в эту деревню и воздвигнуть свои статуи было ошибкой… и если мы не будем бороться, то враг воздвигнет свои статуи над всем этим народом». С этого момента я поняла, в чем коренится армянский танец – в бессмертной воле и радости выживания. Своего рода шепот жизни в огне.

Это, видимо, так, несмотря на то, что танцы были рождены в прошлых веках, как и техника «мано-мано». Это немного похоже на бразильскую капоэйру, которая является таким же боевым искусством и танцем, однако армянская версия не элегантная, а более простая и немного грубая – агрессивная по характеру, но танцуемая с улыбками на всех лицах и всегда завершающаяся групповыми объятиями. Верные армянскому духу, мужчины танцевали (или боролись) всегда парами и никогда не одни.

В этой подобной войне атмосфере было бы странно увидеть детей, но они были повсюду. Возможно, Уильям Сароян писал о духе армянства, когда в «Человеческой комедии» его персонаж Томас Спенглер (менеджер телеграфной конторы, где работал герой рассказа Гомер Маколей) отметил, что у армян в Итаке были четкие приоритеты: «Они верят в Бога и детей».

Долгое время я жила в нескольких минутах от «Альте-Опер» во Франкфурте, в Германии, где ходила на оперу или концерт каждую неделю. Переехав в Канберру, в Австралию, я испытывала некое удушье от почти полного отсутствия культурных стимулов (в плане живой музыки и театра). Но в Ереване не так – искусство повсюду: на уличных росписях на стенах, в десятках джаз-клубов по всему городу и во многих театрах.

С тех пор как я здесь, я наслаждаюсь арт-сценой, в том числе многочисленными произведениями Хачатуряна и его балетом «Спартак» (есть ли для слуха музыка слаще, чем «Адажио Спартака и Фригии»?). Кроме того, я присутствовала на исполнении нескольких раритетов, таких как опера Рахманинова «Алеко», в которой потрясающе красивая и убедительная Лилит Согомонян исполняла роль Земфиры.

Я также занимаюсь другим видом искусства, но все же искусством: в скудное свободное время я танцую в проекте под названием «Парахандес» (в переводе «Бал»). Мой профессиональный партнер по танцу – всегда терпеливый Сурен Мхитарян, чей скромный и робкий вид маскирует сочную и довольно удивительную страсть с оттенком меланхоличной истины. Он привносит много любви в свою хореографию, которая структурирована сюрреалистическим образом, основываясь на интенсивных ритмах и абсолютных углах. К сожалению для него, он вынужден танцевать со мной в течение следующих нескольких недель (если, конечно, мои дорогие читатели будут голосовать!). Сделаю свой бесстыдный намек еще яснее: смотрите и голосуйте за меня каждое воскресенье в 19:50 по телеканалу «Шант»!

В иерархии потребностей Абрахама Маслоу искусство и эстетика расположены где-то между потребностями в собственном достоинстве и самореализации – лишь после физиологических и экономических потребностей. Неужели искусство – всего лишь удовольствие для привилегированного меньшинства? Ведь факт остается фактом, что многие не могут позволить себе (ни времени, ни денег) наслаждаться такой «роскошью».

Классическая музыка – и искусство в целом – не может выжить без дотаций. Это не прибыльное занятие. Отдавать приоритет финансированию образования проще простого, но деньги на искусство не должны урезаться в первую очередь, хотя во всем мире это один из первых секторов, который страдает. В стране со скудным бюджетом, как у Армении, большая доля работы ложится на плечи частных благотворительных организаций и неправительственных объединений. Но зачем вкладывать деньги в искусство?

Докажем, что мы живем знанием того, что можем чувствовать, что можем испытывать все виды эмоций. Когда танцуешь, можешь влюбиться в течение нескольких минут изолированного удовольствия, а когда вглядываешься в картину, хочется на мгновение войти в иной мир. Эти моменты заставляют нас чувствовать себя живыми, они дают нам смысл жизни, причину работать, потому что мы работаем, чтобы платить за привилегию наслаждаться такой красотой. Это усиливающийся свет в конце похожей на темный туннель рабской тропы, по которой мы тащимся каждый день.

И я не говорю об искусстве с точки зрения разочарования, как понимал Маркс. Идея, что культурная деятельность (разработанная правящим классом) служит для того, чтобы отвлекать от скуки жизни, имела ключевое место в социологии, появившейся во Франкфуртской школе. Развлечения освобождают от неопределенности и тревоги о будущем, о перспективах трудоустройства и так далее. Герберт Маркузе сказал о человеке: «Всепоглощающая машина развлечений объединяет его с другими в состоянии анестезии». Но что плохого в том, чтобы находить утешение в искусстве? И я бы сказала, что поиск высшего и изящного возникает индивидуально и внутренне, а не в результате плана, придуманного определенным классом с целью подчинить других.

Люди жаждут его глубоко, особенно мои друзья, достаточно взрослые, жившие в советские времена, которые, кажется, отчаянно нуждаются в большем. Я бы даже сказала, что они с большой любовью предаются воспоминаниям о многих художественных школах и о «вкусе» к искусству (ко всем его формам), который, кажется, исчез (хотя, конечно, было много художников, таких как блестящий и красочный Арутюн Каленц, который испытал совершенно противоположное отношение при советской власти: в отличие от Мартироса Сарьяна он не был принят советской средой художников).

Советская система предоставляла возможности для создания школ, где воспитывали великих артистов. К сожалению, эти мужчины и женщины уехали за границу ради лучшей жизни, оставив молодежь Армении без лидеров. Грустный пример тому (считайте потерей для Армении) – Арто Чакмакчян, который был любимым скульптором Каленца. Ему было поручено создать статую Комитаса. Статую он создал, но его интерпретация вызвала чрезмерную реакцию со стороны советов (он изобразил Комитаса в одеянии священника, а не в костюме). Статуя была разбита на куски и свалена в кучу у входа в дом Арто. Результат? Он уехал в Канаду и преуспел: сегодня его статуи можно увидеть в крупных городах Европы и Северной Америки.

Без опытных пионеров, необходимых для того, чтобы обучать молодежь тонкостям музыки, танца и искусства (а не легкому попу, который, скорее, является гнусным преступлением против тех, у кого существенный внутренний мир или «намус»), устойчивость художественной традиции Армении находится под угрозой. Несмотря на сильно талантливую и здоровую классическую виртуозность, многим местным художественным учреждениям недостает опыта и ресурсов: они работают как информационный силос, не охватывая глубокую теорию и глобальные инновации в своих художественных формах.

Но возникает вопрос: в какое искусство нужно вкладывать деньги – в «культурно охраняющие» занятия или в популярную деятельность «потных масс»? Это напоминает мне эпизод из сатирического сериала «Да, господин министр», где шокированный министр жалуется своему постоянному заместителю, сэру Хамфри, что искусство – только для образованного среднего и высшего классов, которые наслаждаются изобразительным искусством, чем другие не заинтересованы и просто не могут позволить себе. Но сэр Хэмфри справедливо настаивает на том, что культурные учреждения, такие как Королевский театр в Ковент-Гардене, не смогут существовать без субсидий, а вложение денег в популярную деятельность, например в футбол (что и пытается сделать министр), будет «варварством», так как «субсидии – для искусства, для культуры». «Их не нужно выдавать для того, что хотят люди! Они для того, что люди не хотят, но должны иметь!».

Шутки в сторону, но мы должны попытаться привлечь больше эрудированных и состоявшихся художников в Армению. Пикассо однажды сказал Кочару, что он боится времени. Однако Кочар ответил, что для него время – единственная надежда. Думаю, что артисты Армении согласятся. Слишком поздно пытаться вернуть (в качестве учителей) культурно развитых артистов, которые достигли большой известности в советский период, но со временем мы можем построить на нашем твердом основании, чтобы развить современную утонченную художественную культуру, приглашая мировых художников (в том числе армянских репатриантов), – так мы не застрянем в прошлом. И мы можем обеспечить для молодежи профессиональное наставничество и вдохновение. Это происходит на джазовой сцене Еревана, и это должно распространиться на все виды искусства.

Через эстетические и художественные проявления мы можем удовлетворять нашу жажду всего таинственного, трансцендентного, эфирного, не поддающегося исчислению и романтического. Это необходимо для того, чтобы озарять светом нашу жизнь и сохранять цвета нашей культуры. Немного всмотритесь в это: эти потребности вряд ли удовлетворяются дешевым попом или социальными медиа.

Искусство – внушающий благоговение цвет нашей человечности, который действительно чудесен. Альтернативой являются легкомысленные занятия, например бессмысленный мусор, доступный в интернете, глупый коммерциализм и бессмысленная погоня за удовольствиями. Мы все рабы чего-то. Так пусть же искусство будет тем, что позволит нам отдыхать от «крысиных бегов».

Ариана Каоили

Оригинал статьи на английском языке можно прочитать ЗДЕСЬ.